В больнице - "школа диабета"

На следующее утро к нам пришла молодая и симпатичная девушка-врач с кругами под глазами и большой кипой бумажек. Я до сих пор помню ее первые слова: «Вы можете с этой минуты меня возненавидеть, потому что я должна Вам сказать, что у Вашего сына сахарный диабет. Это не лечится и не проходит. Это на всю жизнь. А теперь возьмите этот глюкометр (это подарок от фирмы нашим новым пациентам) и я покажу, как им пользоваться». Потом она оставила мне кучу брендированных листовок от Eli Lilly и увесистое пособие «Диабет 1 типа: руководство для детей и их родителей». Отвечать на вопросы и вести психотерапевтическую беседу ей явно было некогда, потому что, как выяснилось позднее, она была единственным врачом на 64 маленьких пациента отделения эндокринологии Морозовской больницы.

Вид из окна нашей палаты и символический слоган

Последующие два-три дня я боролась за улучшение жилищно-бытовых условий нашего содержания и налаживание больничного режима. В первую ночь нас с сыном положили в палату к 6 подросткам, которые ночью страшно храпели, сильно потели и имели, по всей видимости, только одну пару носков на весь срок больничного пребывания, днем громко ржали и рубились в айпад, но в целом оказались очень добродушными и отзывчивыми ребятами. В первый день именно общение с ними очень помогло мне оправиться от шока и уныния. Они все были диабетиками со стажем, для которых ежегодная профилактическая госпитализация была приятным бонусом в виде внеурочных каникул на полном пансионе в компании сверстников и в безграничном единении с компьютерными играми.   

Потом нам выделили палату люкс на двоих с видом на ресепшен (в больнице это называется пост). Это был эпицентр больничной жизни нашего отделения. Беспрерывно звонил телефон, медсестры орали на весь коридор «Кровь на сахар, мальчики, подъем!» или «Утренняя моча, мальчики!». После отбоя в 10 все медсестры собирались и терли за жизнь, периодически разражаясь жутким прокуренным гоготом. В такой обстановке нам предстояло жить неделю. Из плюсов в нашей палате было окно, которое можно было открыть (во всех других они были наглухо заклеены, как мне объяснили, чтобы не продуло), что мы и делали каждые полчаса. Еще у нас был холодильник и умывальник. Очень неплохо, скажу я вам, после целого дня, проведенного в палате общего содержания.

Наши больничные игрушки

Больничный режим состоял из следующего. Перед приемом пищи, а их было в общей сложности 6 (3 основных и 3 перекуса), нужно было сдать кровь на сахар, а потом уколоть инсулин. Через 1,5-2 часа после еды нужно посмотреть сахар и сделать перекус. И так весь день: сахар-инсулин-еда. Задача в том, чтобы правильно подобрать дозу под количество еды, которую съедает ребенок, и обучить ошалевших родителей мастерству контроля за диабетом. 

Первые дни, точнее ночи, я упорно отвергала диагноз и пыталась найти лазейки, чтобы его пересмотреть. Поэтому после отбоя я слонялась по коридору с айпадом в руках, изучая форумы, сайты народных целителей, немецких гомеопатов, тибетских монахов и сибирских травников. А днем я честно штудировала официальную литературу, которую мне выдали в больнице, и ходила в так называемую школу диабета, где вымотанные молодые врачи читали нам лекции о хлебных единицах и инсулиновых шприц-ручках. На школе диабета я уже была достаточно проинформирована и смирилась с положением вещей. 

Больничная живопись

Помню, что к тому времени я даже стала нарочито спокойной и холодно-циничной. Другие мамочки все как одна пребывали в посттравматическом шоке от случившегося, думали они только об одном «За что?», и это страшно мешало сконцентрироваться на получении новых знаний и навыков. Врачи пытались их успокоить и поддержать, а я злилась, что из-за этого мы теряем время вместо того, чтобы решить еще пару «сахарно-инсулиновых» кейсов и отправиться пить кофе из автомата. Поэтому я старалась ни с кем не общаться и держаться отстраненно.        

С первых дней в больнице я нацелилась, что сидеть я здесь буду неделю и ни днем больше (обычно впервые выявленный диабет – это 2-3 недели). Врач сказала, что если мы всему научимся и выровняем сахара, то никто держать не будет. Моя спешка также была вызвана тем, что в отделении началась сопле-кашлевая эпидемия, и помимо обычных сахарно-инсулиновых процедур, маленьких пациентов лечили еще и от ОРВИ. Как я узнала из пособия и от знакомого детского эндокринолога, при СД бояться инфекций нужно как огня. Сейчас, к слову, как огня мы боимся сердобольных доброжелателей, которые здесь и там вручают Ване шоколадные конфеты из стопроцентного рафинированного сахара, сухого молока и пальмового масла.

Я решила разбиться в лепешку, но не допустить распространения заразы. Я отключила батарею, постоянно проветривала, мы перестали ходить в места общего пользования. Я научилась пользоваться глюкометром, еду я приносила из столовой в палату, приводила ребенка только на инсулин (когда весь поток маленьких пациентов уже схлынул). На послеобеденный сон к нам приезжал папа, и мы вывозили малыша гулять в Нескучный сад, расположившийся неподалеку. Там мы давали Ване покормить белок (по этому занятию он очень тосковал в больнице, почти что так же сильно, как по сушкам), а после того, как он мирно засыпал, в течение трех часов наматывали круги, заливались кофе и штудировали книги по диабету. Возвращались мы аккурат перед ужином, после которого снова шли гулять на детскую площадку в соседние дома. А потом пили казенный кефир «Агуша» и смотрели мультики перед сном.

Зоотерапия в Нескучном саду

В начале мой малыш испытывал жуткое чувство голода (врачи называли его "волчьим"). Он готов был есть все подряд. Порцию больничной каши он заглатывал в один присест, и я отдавала ему (точнее он с боем забирал) большую часть своей. Еще давали бутерброд – за него он готов был на все. А еще я везде где могла прятала хлеб. Это был стратегический продукт, которым можно подкормить ребенка, если он не наел положенных ему хлебных единиц. И вот при виде хлеба ребенок просто зверел. Приходилось проявлять чудеса смекалки и изобретательности, чтобы его отвлечь. Отрывался Ваня на зубной пасте, которая по сравнению с больничной едой, казалась деликатесом. Я регулярно заставала его за поеданием сладкой детской пасты прямо из тюбика. К слову, когда мы вернулись домой, он не гнушался и других косметических средств. Однажды наелся тигрового бальзама из Тайланда (термоядерный аналог вьетнамской звездочки). Но об этом позже.

С обедом было сложнее. Суп был прозрачным. А второе не обещало ничего кроме разочарования. К тому же 50% на гарнир была гречка, на которую у моего малыша аллергия. Поэтому я вскоре поняла, что на одном хлебе мы не протянем. В итоге я заказала бабушке сделать нам овощное и мясное рагу, которым можно залить безвкусный больничный гарнир (его назначение состоит в том, чтобы четко подобрать правильную дозу инсулина). И вот с домашними заготовками жить стало легче. Я просто сдабривала больничные макароны, картошку или рис морковно-кабачково-баклажанной заправкой (у моей мамы это коронное блюдо) и ребенок лопал на ура. На перекусы мы купили яблоки, банан, мини-морковь, сыр и кедровые орешки. Творожки и кефир «Агуша» были в больнице в изобилии. Раньше мой сын их никогда и не пробовал (я никогда не кормила его детским питанием), а теперь просто обожает кисломолочку.

Когда мы выбирались из больничного вакуума на короткие прогулки за свежим воздухом, мы столкнулись с рядом трудностей на пути к новой реальности. Первым звоночком стало острое внимание к еде, в том числе к чужой. Например, поздним дождливым вечером мы отправились в соседний с больницей дом на детскую площадку. Никого нет, ребенок весело катается на качелях. Откуда-то выныривает пара подростков с чипсами, булками и кока-колой. Девочки садятся на лавку, уплетают плюшки и весело щебечут. Лицо нашего малыша меняется, он не может оторвать глаз от булки и буквально каждый кусок провожает взглядом, начинает сначала жалобно просить хлеба, пока не доходит до отчаяния и валяния по полу с криками «я тоже хочу булку!». Естественно на этом наша прогулка закончилась.

Во время другой выездной прогулки в парке Ваня проснулся аккурат в тот момент, когда мы проходили мимо нашего любимого кафе, куда мы регулярно наведывались по выходным в старые добрые (додиабетические) времена и наш юный натуралист получал заветный пирожок с яблоком. И вот теперь он едет, наглухо пристегнутый к коляске в теплом чехле без надежды на освобождение, а в воздухе разлит запах свежесваренного кофе и горячей выпечки. Испытание не для слабонервных. Что было дальше, лучше не вспоминать… Нечто сродни арт-перфомансу на грани фола. Он вырывался из коляски, выгибался дугой и истошно вопил, что он хочет пирожок. В жуткой истерике маленький дебошир был доставлен обратно в больницу, где его уже дожидалась дармовая кабачковая игра с опцией бесплатного рефилла (как кетчуп с горчицей в буфете Икеа). 

Этот эпизод тогда произвел на меня сильное впечатление, поэтому вскоре после выписки из больницы и прохождения "испытательного срока" в плане обращения с инсулином и подсчета углеводов, мы привели нашего бедолагу в это кафе и купили ему большой хрустящий круассан. Кстати, как раз самое время рассказать о том, как мы вернулись из больничного плена домой в новом статусе диабетика.

        

Если вам понравился мой блог и вы хотите быть

в курсе последних новостей – не забудьте подписаться!